Уполномоченный по правам человека в Санкт-Петербурга рассказала об итогах работы за 2024 год
Уполномоченный по правам человека в Санкт-Петербурге Светлана Агапитова сегодня выступает с отчетным докладом перед депутатами Законодательного собрания. О самых острых проблемах она так же рассказала в интервью с «Петербургским дневником».
«Идея о социальных домах нашла поддержку» — Светлана Юрьевна, вы неоднократно называли себя «адептом сопровождаемого проживания» и в нашем прошлогоднем интервью пообещали, что некрасивую аббревиатуру «ПНИ» и обидное наименование «получатели социальных услуг» больше не услышим. Удалось это сделать? — Я считаю, что удалось. Конечно, реформа по развитию стационарозамещающих технологий, разукрупнению интернатов еще не закончена, она продолжается, но эти термины, пришедшие к нам из середины прошлого века, из лексикона уходят. Сейчас психоневрологические интернаты (бывшие ПНИ) называются домами социального обслуживания и имеют красивые названия «Иверский», «Сосновая поляна» и так далее. Теперь в них нет палат, есть комнаты, в которых находится не «контингент» или «получатели соцуслуг», а проживающие. В ближайшее время металлическая и пластиковая посуда будет заменена, а людей будут ждать не накрытые заранее столы с однотипным рационом, а варианты выбора блюд. Но дело, конечно, не только в названиях. Самое главное — в понимании и принятии на всех уровнях того факта, что дом социального обслуживания — это все-таки не пожизненная психиатрическая больница, а именно дом, в котором человек оказался из-за определенных проблем со здоровьем. Суть в том, что социализация должна начинаться внутри самих интернатов. — Насколько сами проживающие готовы к этому, ведь многие из них имеют серьезные проблемы с физическим и ментальным здоровьем? — В ходе бесед мы с коллегами опросили 444 человека. 68 из них сообщили, что хотели бы выйти из системы интернатов и жить самостоятельно при соответствующей реабилитации и при положительной оценке специалистов. Но вы правы — действительно, к сожалению, не все готовы к самостоятельности. Кто вырос в системе, пройдя дома ребенка, интернаты, боятся самостоятельности, открытого пространства и даже если бы могли выйти — сами не хотят. Но мы идем к тому, чтобы в социальных домах проживали только по медицинским показаниям. Это приведет к улучшению качества проживания, получению навыков самообслуживания, возможности работать. Человек, который нуждается в какой-то социальной защите, может выбрать приемлемую для себя и окружающих форму. Но, к сожалению, у нашей реформы есть и обратная сторона — увеличивается очередь в дома социального обслуживания и в дома ветеранов. Она уже составляет более 1000 человек. — Какой выход из этого? — Один из путей — выделение квартир спецжилфонда, где люди будут проживать на сопровождении районных служб. Идея в том, что застройщики обязаны участвовать в организации социальной инфраструктуры. Так почему бы в нее не добавить строительство небольших домов, или выделить этажи в многоэтажках для такого сопровождаемого проживания и оформить как спецжилфонд? Мы на недавней встрече с губернатором Александром Дмитриевичем Бегловым проговорили эту идею, и он поддержал. Да, для застройщика это определенная нагрузка, но затем город будет их выкупать как социальный объект. А вот для людей это будет и трудоустройство, и комфортная социальная среда. У нас пока в городе только в Адмиралтейском районе есть такой дом, но хотелось бы, чтобы это было во всех районах. Таким образом, мы бы вывели часть людей из интернатов, чтобы там остались только те, кто нуждается в постоянной социальной помощи. Одна из глобальных задач - организовать работу так, чтобы дееспособного и трудоспособного гражданина в интернат не помещать. Он должен жить либо в своем жилье при соответствующем сопровождении, либо в социальном доме при сопровождаемом проживании, либо под присмотром психоневрологического диспансера, причем именно жить под присмотром, а не постоянно мигрировать между интернатом и психиатрической больницей. — Кто и как это будет определять? — Об этом я тоже сказала Александру Дмитриевичу и скажу депутатам. Например, в Белоруссии на стационарном сопровождении находятся инвалиды 1 и 2 групп, не имеющие близких родственников. Если есть некое социальное окружение, то должны предлагаться другие формы проживания. Человек должен оставаться дома. Если близкие не справляются, то может помогать приходящий соцработник или о нем будет заботиться центр реабилитации. Нужен поиск новых формы. В ближайшее время мы обсудим это с вице-губернатором Натальей Чечиной. Акцент будет на районное звено. Конечно, речи не идет о тяжелых инвалидах. Мы за то, чтобы наши интернаты стали с человеческим лицом и чтобы там находились люди, у которых нет другой альтернативы. У кого она есть, должны жить в социуме. — То, что город к этому пришел, действительно, можно назвать огромным достижением. — Да, сделан большой шаг вперед. Санкт-Петербург — один из пионеров в социальной сфере. И речь идет о том, что мы меняем жизнь не в одном отдельно взятом интернате, а меняем систему в целом, и это здорово. На нас смотрят регионы, там много энтузиастов, готовых поддержать. Я вижу, что в основном все готовы перестраиваться, потому что понимают, что система 1950-х годов себя изжила. Не должно быть таких учреждений как психоневрологические интернаты. Такая «Калина красная» — Какие еще приоритетные задачи решаются? — Еще один важный вопрос — пробация, то есть совокупность мер, применяемая к осужденным и лицам, освобожденным из пенитенциарных учреждений. Мы обязаны помочь этим людям вернуться в общество и не допустить возвращения за решетку. Мы развиваем формат исправительных центров, когда отбывающий наказание человек в том случае, если он выполняет все правила, получает благодарности и не имеет нареканий, по решению суда выходит из колонии на принудительные работы. При этом он живет в исправительном центре. У нас их два — большой мужской на 835 человек и маленький на 60 женщин. В ряде случаев он может проживать и с супругой и работать недалеко от места проживания. Это профилактика рецидивных преступлений и возможность не терять социальные связи. И у нас уже есть несколько успешных случаев, когда человек, отбыв срок и искупив свою вину, остается там же работать, где и трудился, отбывая наказание. — А как с возвращением в социум? — В начале 2025 года вступила в силу вторая часть закона о пробации — соответствующие структуры должны обеспечивать постпенитенциарную пробацию. Речь идет о возвращении в общество, и общество должно понять, что это не изгой. Он искупил свою вину, и чтобы не вернулся туда, желательно создать условия для работы, помочь с жильем и документами и сделать так, чтобы общество его не отвергало. Речь идет о создании центра пробации — временного проживания примерно на полгода, и за это время его вопросы будут решаться. Пока этот вопрос на стадии обсуждения, но, например, в Ленобласти уже есть центр пробации, а у нас есть НКО, готовые подключиться. — Удалось ли решить вопрос с маршрутизацией паллиативных пациентов из числа лиц БОМЖ? Вы упоминали об этой проблеме как одной из самых болезненных. — Маршрутизация паллиативных пациентов в Санкт-Петербурге определена распоряжением Комитета по здравоохранению от 2020 года. Но в ней был не определен порядок предоставления паллиативной медицинской помощи пациентам при отсутствии у них документов, удостоверяющих личность и подтверждающих факт регистрации в Санкт-Петербурге. Мы обратились к профильному вице-губернатору и в Комитет по здравоохранению с просьбой поддержать инициативу о внесении изменений в Территориальную программу государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи в Санкт-Петербурге. И с июля 2024 года лица БОМЖ, признанные в установленном порядке нуждающимися в оказании паллиативной медицинской помощи, могут реализовать свои права на ее получение. За полгода 88 бездомных получили паллиативную медицинскую помощь в стационарных условиях. Ветеранам СВО — Очевидно, что еще одной важнейшей проблемой является помощь участникам СВО и членам их семей. — Да, количество обращений увеличилось. Если в 2022 году большая часть обращений касалась мобилизации, в 2023 — выплат, то в 2024 году около 70 процентов обращений - это поиск пропавших без вести или находящихся в плену. Мы с Уполномоченным по правам человека в РФ Татьяной Москальковой и с Фондом «Защитники Отечества» постоянно на связи, работаем с военной полицией, с командирами частей. В этом году в результате трех совершенных обменов пленными двое петербуржцев вернулись домой. — В чем еще требуется поддержка ветеранов и их семей? — Скоро СВО закончится. Мужчины вернутся и, конечно, мы должны сделать так, чтобы возвращение прошло безболезненно. Надо решать вопросы медицинской и социальной реабилитации. Нужна помощь психологов. — Насколько я знаю, мужчины после фронта неохотно идут к психологам. — Это так, но психологи готовы, они все прошли специальную подготовку. Вероятно, надо искать какие-то еще формы взаимодействия. В одном из медучреждений неплохо себя зарекомендовал телефон горячей линии. Мужчины звонят туда, когда очень нужно с кем-то поговорить, и их слушают и слышат. Вероятно, в интернете можно создать формы для общения. Но и очную беседу никто не исключает. Многодетным — землю и выплаты — Вам удалось убедить сам Социальный фонд, что он не прав?!! — В начале года Социальный фонд решил, что земельный капитал, полагающийся многодетным семьям — это часть дохода, и перестал назначать пособия многодетным. — Удалось разобраться с этим? — На помощь пришли эксперты департамента демографической и семейной политики Министерства труда и социальной защиты Российской Федерации. Они дали исчерпывающее разъяснение: «Денежные средства земельного капитала в Санкт-Петербурге имеют целевое назначение, а значит, относятся к целевой государственной социальной поддержке и не подлежат учету при назначении единого пособия». Только после этого в Социальном фонде согласились с позицией Минтруда России и пересмотрели все отказы в назначении ежемесячного детского пособия, причиной которых ранее считали превышение совокупного дохода многодетной семьи из-за реализации ею права на земельный капитал. — Какие приоритетные цели на ближайшее будущее? — Тревожит рост абортов в Петербурге. К сожалению, их количество превышает 9 тысяч за год, и в данном случае речь только о государственных медучреждениях. Частные клиники статистики по абортам почему-то не предоставляют. Мы планируем в этом году обойти женские консультации и понять, почему женщина все же решается на прерывание беременности. Речи о запрете абортов не идет, мы хотим разобраться в причинах. Пока мы видим, что причина больше в моральных проблемах, нежели в материальных. — Но ведь в женских консультациях должны быть психологи, существует определенный период до операции, в течение которого женщина может спокойно оценить все за и против. — Мы хотим посмотреть, как психологи работают, будем с женщинами разговаривать. Кое-что мы уже увидели. Вот колеблющаяся женщина в так называемом «периоде молчания» - днях на раздумье. Гинеколог направляет ее к психологу. Мы звоним в женскую консультацию и спрашиваем, работает ли у них психолог, женщина колеблется в выборе. Нам отвечают: «Да, есть, принимает по вторникам с 10 до 13». Это нормальная ситуация? Даже если колеблется, вряд ли она будет ждать вторника с 10 до 13. — А о мужчинах не забыли? — Не забыли. Еще один важный вопрос: оказывается, помощь врача-андролога не входит в ОМС. Андролог занимается как раз мужским репродуктивным здоровьем, и не секрет, что в половине случаев бесплодный брак зависит от мужчины. Надо думать как поддержать мужчин. Цифры: 29 тысяч жителей старше 90 лет и 429 человек старше 100 лет. В 2024 году Уполномоченным и сотрудниками аппарата в общей сложности 7292 гражданам предоставлены правовые консультации или оказано содействие в защите их прав. В государственный правозащитный орган Санкт-Петербурга поступило 2660 письменных обращений, из них 37 коллективных писем, которые подписало 1180 человек.
Свежие комментарии