«Груз 200» и «Вторжение»: что скрывают полотна Федора Федюнина

Художник с помощью картин передает историческую правду потомкам

В год 80-летия Победы в Великой Отечественной войне одной из важнейших задач становится не просто сохранение памяти о подвигах наших предков, но передача исторической правды потомкам, чтобы они понимали значение содеянного их прадедами.

И тут важно всё – книга, хороший фильм, старые фотографии военкоров Второй Мировой, полотна художников, как участников тех событий, так и наших современников. Недавно в поисках информации про своего двоюродного деда, погибшего в 1942 году в Ленинградской области, на сайте одного из муниципалитетов наткнулся на картину, использованную в качестве заставки. На фоне горящих хат из глубины холста надвигаются легко узнаваемые почти чёрные силуэты в характерных касках и в кителях с закатанными рукавами. Автор, как водится,я подписан не был, но я сразу вспомнил и полотно, и художника – доцента кафедры рисунка Петербургской академии художеств Фёдора Федюнина. Ровно в четыре часа... Мы познакомились лет десять назад. В тот год Фёдор Викторович получил премию Федеральной службы безопасности за картину «Груз 200», посвящённую Афганской войне, и пресс-служба Управления ФСБ по Петербургу и Ленобласти пригласила несколько журналистов в мастерскую художника. Дело было в конце декабря накануне профессионального праздника чекистов. В тот день помимо картины-лауреата мастер показал ещё одно полотно «Вторжение. 22 июня 1941 года». То самое что я увидел на заставке сайта. Должен сказать, что эта картина с первого взгляда произвела очень сильное впечатление. «В 90-е и в начале нулевых нам активно внушали мысль, что Сталин и Гитлер – два сапога пара, и что делали они одно дело, – рассказывает об истории написания картины Фёдор Федюнин. – Некоторые телеканалы, радиостанции, газеты пытались убедить страну, что мы были такие же негодяи, как и нацисты. И я начал замечать кривые ухмылки на лицах коллег, когда в разговоре всплывала тема Великой Отечественной войны. Видел, что люди сдаются и начинают соглашаться с тем, что Советский Союз преследовал захватнические цели, и Гитлер просто опередил Сталина. Думал, что и как противопоставить этому информационному потоку. Так в голове сложился визуальный образ – они к нам пришли. И пусть попытаются убедить мня в обратном. Натянул холст и как напоминание всем о трагедии тех лет написал работу и пришёл с ней в Союз художников. Вот смотрите, что такое 1941 год. И что такое война». Фёдор Викторович вспоминает что писал картину ещё в старой своей мастерской, расположенной под крышей одного из домов в центре Петербурга. Для того помещения полотно было слишком масштабным, и для того, чтобы охватить взглядом всю картину, приходилось выходить на карниз мансарды и смотреть через слуховое окно – иначе не получалось. Но как оказалось, это была ещё не самая большая проблема. «Знали бы вы какой вой поднялся в Союзе художников среди тех, кто отвечал за организацию выставок, – рассказывает Фёдор Федюнин. – Мне сказали, что я прославляю Третий Рейх, показываю триумф фашизма и пообещали, что моей работы на выставке Союза не будет ни под каким соусом. Я до последнего не верил, что это произойдёт. Но когда приехал накануне выставки, обнаружил, что её унесли и спрятали на чёрной лестнице». Ситуацию удалось исправить только обратившись в правление Союза художников. Как такое могло произойти в городе, пережившем блокаду – осознать невозможно. Но выслушав понимаешь, что проблема с сохранением исторической памяти стоит достаточно остро. «Похожая ситуация сложилась и с картиной «Груз 200». Ей не нашлось места в ЦВЗ «Манеж» на отборочной выставке к Всероссийскому форуму в Москве. Организаторы сказали, что «крупновата», – рассказывает художник.

Война не оставляет равнодушным «Я не баталист и военная тема возникает у меня в результате осмысления случившегося, – рассказывает Фёдор Федюнин. – Проходит время, анализируешь события, которые произошли, и отголоски которых сказались на тебе. И возникает, своего рода, афтершок. Прежде всего, хочется выразить свои чувства, своё отношение, свою оценку. Появляется желание диалога с современниками. Будто идёшь по улице и видишь, что кто-то попал в беду. Можно пройти мимо, сделать вид, что тебя это не касается, пусть другие разберутся. А можно вмешаться и помочь. Также и военная тема. Можно отойти в сторону, сказать, пусть пишут баталисты, а я буду создавать благостные пейзажи и портреты. У меня так не получается. Рано или поздно пришлось бы себе самому признаться, что в чем-то ты соврал. И дальше жить с осознанием этой неправоты». Фёдор Федюнин не был участником событий, о которых писал картины. Но он был их современником для большинства сюжетов, отображённых на его полотнах. Когда учился в старших классах – Афганистан. Учёба в Академии имени Репина проходила на фоне чеченских событий. И не получалось у него построить жизнь отдельно от того, что происходит со страной. Хотелось дать оценку произошедшему, высказаться. Отчасти ему повезло. В одной с ним мастерской на старших курсах в академии училась Татьяна Иванюк, прошедшая Афганскую войну. Другой однокурсник – Игорь Шайхов – воевал механиком-водителем БМП. Во многом опираясь на их воспоминания, их ощущения и писал Фёдор Викторович «Груз 200». По их реакции потом сверял качество работы. Наш разговор проходил перед масштабным триптихом, посвящённым штурму Грозного. И каждый раз, бросая на него взгляд, ловил себя на мысли, будто сам вместе с бойцами укрываюсь от вражеского огня за БТРом. – Для меня главное, чтобы у зрителя возникало ощущение сопричастности, – поясняет Фёдор Федюнин. Но для этого нужны не только настрой, но и достоверность, точность в деталях, чтобы не было ни малейшей фальши.

Поэтому очень много времени при подготовке занимает сбор материала. Важны всё: оружие, амуниция, форма, техника. Приходится проводить часы за компьютером, делать массу заметок, распечатывать сотни рисунков и фотографий. «Перелопатить приходится много. Но сейчас благодаря Интернету материала по любому событию можно накопать массу. Было бы желание. Наши предшественники в этом плане были ограничены в возможностях. У них визуального материла было гораздо меньше», – делится Фёдор Викторович. Такая подготовка занимает месяцы. А то и годы. Но и потом, когда художник уже приступил к реализации замысла, в работу продолжают вноситься коррективы. «По каждой картине, когда её создаю, стараюсь поговорить в с теми, кто в этих событиях участвовал, – продолжает Фёдор Федюнин. – Пытаюсь или фото показать, или привести в мастерскую. И пусть этот боец не был Грозном, но он был в Чечне, и может сказать – насколько картина передаёт дух тех событий. Важно понять – возникает ли у него момент искреннего сопереживания? И всё равно случается, что возникают неточности в деталях. Например, один товарищ, когда я показал «Штурм Грозного» в Союзе художников, заметил, что антенна рации не может в таких условиях быть выдвинута на всю длину. Радиста сразу вычислят, и тогда он – первая цель. Антенну загибали. Но композиционно по визуальному ряду, по акценту, я уже не мог переделать это место на картине. Хотя бывало, что возвращался к своим полотнам и что-то в них переписывал». Как отмечает Фёдор Федюнин, сегодня он уже не чувствует себя одиноко при обращении к военной тематике. В силу многих обстоятельств она находит активный отклик у нового поколения художников. «Подросли молодые ребята, у которых стали появляется работы на патриотическую тему, – делится Фёдор Викторович. – И работы не конъюнктура, а очень достойные. Молодые люди искренне в себе это вынашивают и воплощают. В прошлом году увидел несколько работ выпускницы нашей академии Ксении Чжу (Галкиной). Все они посвящены событиям на Донбассе и поражают исходящим от полотен трагизмом. Мог бы назвать ещё имена, но боюсь кого-то забыть – обидеть. Но одно имя не имею права не назвать. Это наш коллега по кафедре, не так давно пришедший к нам художник и педагог Александр Фёдоров. В прошлом году он подписал контракт с Минобороны и ушёл на СВО вслед за двумя своими братьями. Через несколько месяцев погиб. Но остались его работы, многие и которых посвящены защитникам Отечества». Сам художник пристально наблюдает за тем, что происходит на Украине. «Пока не могу начать писать, – признаётся он. – Чтобы сделать эскиз и выйти на большой холст надо найти свою интонацию, в которой буду окончательно уверен. Но рано или поздно я обязательно выскажу, что думаю».